Летопись

 

Со временем наступала пора сватовства, жених вместе с отцом и крестным приходил в дом к будущей невесте (на чай). Предварительно кидали шапку во двор к «хваленке», предупреждая, что придут свататься. За столом казак о сватовстве прямо речь не вел, а в подходящий момент клал фуражку, или папаху донышком вниз. Если казачка переворачивала головной убор на столе, можно было свататься. Если головной убор отправлялся на вешалку, о сватовстве разговора быть не могло. Если сватовство было любо, то молодушка могла носить серебряное колечко на правой руке т.к. просватана. Вообще по расположению колец у женщины можно было узнать все. Серебряный перстенек с бирюзой (камень тоски и печали) на правой руке– значит, суженный на службе. Золотое кольцо на правой руке — замужем, на левой разведена. Два золотых кольца на одном пальце левой руки–вдова(второе кольцо умершего или погибшего мужа. Мужчины-казаки колец не носили, считалось, что казак повенчан со службой. Казак, получивший кольцо при венчании, носил его в ладанке на шее.
Если казак погибал в чужих краях, то кольцо и головной убор привозили домой и передавали жене. У казаков долго существовал обычай умыкания невесты, например в случае несогласия родителей невесты на выдачу за неугодного им жениха. У Донских казаков жених, как правило, приезжает за своею невестою верхом на лошади, обвешанной колокольчиками, чтоб невеста и все прочие могли слышать приезд его. Эти колокольчики хранятся потом у родителей новобрачных, или у них молодых, для памяти. У Донских казаков не принято было ,чтоб невеста приносила с собою приданное, жених брал на себя обязанность одеть невесту с ног до головы. У Яицких казаков к сговоренной невесте до самой свадьбы собирались каждый вечер её подруги, пели песни, плясали и играли. Жених в подарок приносил венчальное платье и весь женский убор, невеста же дарила ему шапку, рубаху, штаны и сапоги. Так проверялась самостоятельность и способность молодых к семейной жизни. После сговора невеста-девица ни на улицу, ни в церковь не ходила. За день перед свадьбой была обязательна предсвадебная баня (Пришла пора смывать девьи гульбы). Молодые до венца не ели (До венца тощи, после солощи).
Когда молодые шли в церковь перед ними дружки разметали дорогу голиком, идучи задом. В церковь молодых препровождали впереди батюшка, а за свадебной процессией шествовал местный знахарь, чтоб не спортили. Если церковь находилась далеко то снаряжали свадебный поезд, который выезжал нечетом. В церковь ехали по ближайшей прямой дороге(Под венец по оврагам и рытвинам не ездят).
Внимательно наблюдали за приметами; «Вихорь с пылью встречу поезду не к добру; дождичек и снег — к богатству; красный день свадьбы — жить красно, да бедно; метель на свадебный поезд — все богатство выдует; коли на улице распута, быть свадьбе беспутной; монах (монахиня) на свадьбе плохо для молодых» Дружки дорогою отдавали всякому равный поклон, даже нищему, чтобы кто не испортил свадьбы.

Под венцом невеста крестилась покрытой рукой (чтобы жить богато). В церкви под венчальное подножие деньги бросали — чтоб молодым богатыми быть. Считалось, обручальное кольцо под венцом уронить — не к доброму житью, под венцом свеча тухнет — скорая смерть. Примечали: «Кто под венцом свечу выше держит, тот в семье и главный; с кого из молодых венец спадет, тому вдовствовать. Было принято— венчальные свечи разом задувать, чтобы жить вместе и умереть вместе; когда молодых обводили вокруг аналоя, сваха символически раздирала девичью повязку, как невозможность для невесты вновь стать девицей. Подвенчальную свечу берегли и зажигали её в особых случаях, например для помощи при первых родах. При встрече молодых из церкви у ворот раскладывали огонь (от порчи).
Вышедшей замуж ритуально срезали косу;- «Примите девичью красоту», говорила сваха родителям невесты, подавая им на тарелке косоплетку её. Дружка добавлял;- «Она не пропала, а в добрые руки попала». Гостей приглашали к столам: «Милости просим, люд честной, к нашим молодым». Дружка обращался к жениху: «Как голубь без голубки гнезда не вьет, так новобрачный князь без княгини на место не садится, а сажая молодых за стол на шубу приговаривал;- Шуба тепла и мохната — жить вам тепло и богато! Золото с золотом свивалось, жемчужина с другою скаталась и т.д.. За столом садились женщины с одной стороны, а мужчины с противоположной, молодые не должны были прислонятся к стене: лукавый расстроит совместную жизнь. Сваха над головою молодых ритуально ломала пирог. Дружка вел свадьбу, воздавая похвальбу родителям жениха и невесты, молодым, гостям дорогим, поварам; «Повар, повар батюшка, повариха матушка, встань на куньи лапки, на собольи пятки...» и пр.
Потеря вне брака девственности у казачки считается большим грехом. Родители вообще весьма строго смотрели и смотрят за тем, чтобы дело во взаимных отношениях молодежи не дошло до половой связи, так как это является позором не только для самой девушки, но и для родителей, воспитавших ее. В редких случаях конфуза, если невеста находясь в девичестве, не сохранила своего целомудрия, на другой день после свадьбы ,матери её принародно подносили кружку с дырой, из которого, когда она его брала в руку, потечёт напиток, потому что подносящий отомкнёт скважину в дне кружке, до того времени зажатую его пальцем.
Беременность девушки вне брака составляет уже для родителей крайнюю степень позора и бесчестия. Почему? Одна пожилая женщина долго допытывалась, отчего у белой козы скрещенной с белым козлом родился черный козленочек ? А ведь те, кто держит и разводит чистопородных голубей знают, что если сизарь (безпородный голубь) «потоптал» чистопородную голубку, они ее сразу убивают, так как потом, даже при самом «элитном и чистопородном» супруге у нее будут одни «чиграши», то есть нечистопородные птенцы. (Бел лицом, да худ отцом). Наши предки знали о подобном явлении и у людей, звалось это явление: закон РИТА (космическая сила регулирующие жизнь Вселенной и человека), т.е. закон о чистоте рода и крови. В наше время для обозначения этого явления используется греческое слово— «телегония». Причем учеными выявлено, при первом половом контакте наследуются не только внешние признаки первого полового партнера, но в определенных случаях болезни, его рода в частности венерические, психические, заболевания крови и т.д.(От ерника балда, от балды шишка, от шишки ком, а черт ли в нем?).
Если только лишь дурная слава пройдет о девушке, может, и напрасная, и то страдает вся семья, особенно младшие сестры (Лихо не лежит тихо). Если девица не могла, по какой либо причине, выйти замуж, то на рубеже второго-третьего десятка лет жизни перед девушкой уже маячила перспектива перехода из категории молодежи в категорию «старых дев», обреченных на участь приживалок воспитывающих не своих детей. То же и с парнем, которого все чаще называли «холостяком» (в давние времена это слово обозначало кастрированное животное), а затем переводили в категорию «бобылей» — мужского аналога «старых дев». Ущербность одиночки в глазах окружающих была значительной, что служило лучшим стимулом к скорейшему вступлению в брак для всего подрастающего поколения (Стоячая вода гниет).
Отсутствие ребенка, тем более после одного-двух лет супружеской жизни, ставило под сомнение полноценность супруги. Бездетность считалась большим несчастьем, ребенка вымаливали у Бога. Предосудительной считалась супружеская неверность. При этом казачьи станицы более жестко и непримиримо осуждали неверность жены, чем мужа (Муж задурит, половина двора горит; а жена задурит, и весь сгорит). В качестве механизма укрепления семьи действовало понятие святости венчания, исключающее развод и юридически, и морально. В казачестве статус женщины всегда стоял на одной ступени с мужчиной, и не случайно в трудные годины женщины вставали в один боевой ряд с мужчинами, где отличались геройством и бесстрашием.
Существовал и другой обычай на Дону, примерно до второй половины 18 века. Брак по народному обычаю проходил на майдане— народной площади, где собирался круг. Церемония эта происходила следующим образом. Желающий вступить в брак являлся в сопровождении родственников на майдан, где жених обращаясь к невесте, спрашивал её: «люб ли он ей?» и, после утвердительного ответа, невеста также спрашивала жениха: «люба ли она ему?» и, получив утвердительный ответ, кланялась жениху в ноги, в знак подчинения. После этого атаман и старшины вставали со своих мест и поздравляли молодых словами «в добрый час». Развод производился с той же лёгкостью: муж приводил жену на майдан и, став перед атаманом и старшинами, говорит, «что эта жена была ему люба, была хорошей хозяйкой, но теперь не нужна», и ритуально отталкивал ее от себя. В это время желающий взять разведенную подходил к ней, покрывал её полою своего казакина (казакин– полукафтан на крючках со стоячим воротником и со сборками сзади), и брак этим знаком прикрытия был совершен. Форма прикрытия полою считалась самой важною и, как бы снимала с женщины бесчестие развода. Таким образом, женщина, передавалась от одного мужчины к другому. Так казачий атаман Степан Разин венчал молодых, водя их вокруг ракитового куста. ( Ракитовый куст- так в старину звали кустарник акации обыкновенной)

Отрывок из книги" МЫ КАЗАКИ"
изданной станица Березниковская
хуторское казачье общество "хутор Верхнекамский"